— Я брошусь за борт...
На это минный машинист серьезно говорит:
— Умная у тебя голова, а досталась дураку...
— To-есть, как это?
Очень престо: попадешь в тюрьму, как рыба в
уху. Подождем когда уйдут офицеры. А броситься можно и на ходу, Я тебе буек или спасательный круг подам. Петрован, поглядывая на берег, усыпанный золотом огней, нервничает и подавленно
вздыхает. На
мгновение, заслоняя сверкающий город и милую Терезу, всплывает в памяти родная деревня, заброшенная
среди суровой природы, покривившаяся изба, близкие
лица родных. Эго вызывает боль в груди. Но он решительно встряхивает головою, порывая связь с прошлым, и опять, как мятежным огнем, одним желанием
загорается мозг,— скорее вырваться с судна.
Под шканцами, внезапно зашипев, начинают ворочаться машины, выдыхая в открытые люки запах сма
зачного сала, и „Богатырь*1, забурлив винтами, трогается в далекий путь.
Стоявшие на юте офицеры уходят на передний мостик, а Петрован и Семашкин быстро приближаются
к корме.
— До свидания, Митя!
— Счастливо добраться до смуглянки! Пиши!
Семашкин, достав из кармана нож, отходит, чтобы
срезать для Петрована спасательный
круг, а тот, з а метив чьи-то, фигуры, направляющиеся на ют, быстро
спускается с кормы на балкончик. Здесь шумно от
бурлящих винтов. Вырываясь из под кормы, клокочущий поток воды далеко отбрасывается назад, пенясь
66
