— Ну и що? Що з им сробылы з тыим гадом?
Оказалось, что ничего не удалось сделать. Немецкие
товарищи обратились к военному коменданту города
Эрфурта, американцу, он вежливо поблагодарил их за
помощь в разоблачении военных преступников и не ме
нее вежливо выпроводил из кабинета, пообещав разо
браться. Моля в Эрфурте больше не видели.
— А три дня тому назад, — продолжает рассказы
вать Курт, — мне передали, что Моль назначен бурго
мистром города Гера.
— И зараз вин там? —опять вскакивает Данила.
— Да, и сейчас он там, — отвечает Курт.—А вы го
ворите, что они не знают, кого назначают.
После этого разговора в повседневной суете я не за
метил, что несколько дней Данила не показывался мне
на глаза. На вызовы являлся его помощник и тоже ни
словом не обмолвился о том, что Данилы нет в лагере.
Только когда наш врач Александр Карнаухов сказал
мне, что Данила только что сдал в госпиталь одного из
наших шоферов с простреленным плечом, я разыскал
моего командира первой роты. Осунувшийся и какой-то
посеревший Данила встретил меня без обычной привет
ливости.
— Не ругайся, Валентин, не надо, —заговорил он без
всякого акцента. —Я сам измучился, как собака, пока
нашел.
— Что нашел?
— Да Моля же этого самого.
— Моля, зачем?
— А я ему приговор вынес... Тогда еще, когда Курт
приходил. Ну, стало быть, сам и в исполнение привел...
От имени всех людей!
С каждым днем американцы все более активизируют
агитацию за невозвращение в Советский Союз. Капитан
Петер Балль на наши категорические требования немед
ленной отправки на Родину нагловато отвечает:
— Я не уверен, что все ваши люди согласны ехать
в Советский Союз. У меня имеются сведения, что очень
многие боятся возвращаться из плена и не прочь бы
воспользоваться правом политического убежища. В та
ком праве мы никому не можем отказать. Необходимо
еще уточнить желание ваших людей.
241
