— Понимаешь, мы подъехали совсем тихо, не зажй'
гая фар. Смотрим — на двух вышках по американцу и в
воротах двое. Ворота там сейчас легкие, из деревянных
реек сделаны. Ну, мы нашу первую пятитонку и пустили
на таран. Ворота, как скорлупа, только хрустнули, а
американцы, как увидели пулеметы на кабинах, —ны
ряют в темноту. С вышек тоже посмывались. Мы в штаб,
а там попойка. Девчат напоили, петь заставляют, при
стает старичье поганое. Ну и типы. Где только таких
раскопали. Нафталином так и прет от этих самостийни
ков. Один даже с лампасами и аксельбантами. Я таких
только в кино видел. Пока ребята наших связанных шта
бистов из подвала зытаскивали, мы этих экспонатов
культурненько, пистолет к затылку—и в машину. Дисци
плинированные. Молчком подчиняются, только зубами,
как шакалы, клацают. От страха, должно быть. Кило
метров пять проехали, а сзади «виллисы» догоняют, эм-
пи* эта проклятая. От них не уедешь на наших громы-
халках. Открыли стрельбу по скатам, потом перекрыли
дорогу ну и... отобрали наших экспонатов. Документы
я у них заранее выпотрошил. Вот они, — и на стол падает
пухлая пачка потрепанных, пожелтевших от времени до
кументов.
— Ну-ка, посмотрим, —и Иван Иванович, подогнув
рукава пиджака, брезгливо берет в руки документы. На
многих книжицах чернеют раскоряченные двуглавые ор
лы, разбросав в стороны будто общипанные крылья.
— Гм. Полковник лейб-гвардии его императорского
величества... Да... Птичка. Есаул Донского казачьего...
Ценные документы. Молодец, Гриша.
— Служу Советскому Союзу! •—вытягивается Давыд-
зе.
— Ас флагом как?
— Флаг — вот он, — и Григорий приносит из коридо
ра скомканное желто-голубое полотнище.
— За «самостийную Украину» старались, шакалы.
За Украину «без большевиков и коммунистов», —вол
нуется Григорий. —- Подумать только, сколько лет кор
мили их американцы. Приберегали для подходящего
случая.
— Ничего, Гриша. Пусть так и подыхают
на
чужой
земле. Едэм дас зайне, как говорится.
* Военная полиция
236
