Трудно, очень трудно этому честному немцу доказы
вать право своего народа, запятнавшего себя чудовищ
ными преступлениями, но неподдельная искренность и
глубокая патриотическая любовь к своей несчастной ро
дине вызывают теплые симпатии.
— Что ты от нас хочешь, Курт? Чем мы тебе можем
помочь? — спрашивает Иван Иванович.
— Мы знаем, что вы имеете связь с представителями
Советской Армии. Мы бы хотели через вас передать кое-
какие документы, небезынтересные для вашего коман
дования.
— По секрету от американцев? От наших союзников?
— А мы, немецкие коммунисты, разве не союзники
вам? Мы не обращались к вам е этой просьбой, пока
нам не стало известно содержание интервью вашего ге
нерала Голикова. Да мы и без этого видели, какие они
вам союзники. Не так уж много дней прошло с тех пор,
как они впервые показали свое настоящее лицо. Когда
над Бухенвальдом нависла смертельная угроза уничто
жения, третья американская армия генерала Паттона
всего в тридцати восьми километрах от нас, как на па
раде, маршировала неторопливым прогулочным шагом.
Они приняли наш сигнал бедствия по радио, и им ничего
не стоило бы бросить часть танков на спасение лагеря.
Тем более, что тогда они почти не встречали сопротив
ления. А они что сделали? Они стали обтекать лагерь с
севера и с юга, оставляя его в мешке. Разве это случай
но? Нет, не случайно! Они знали, что в Бухенвальде
'содержится наиболее прогрессивный элемент из разных
стран Европы, они знали, что здесь много коммунистов,
и они умышленно, именно умышленно, я не боюсь ска
зать это слово, пытались дать эсэсовцам возможность в
последние минуты уничтожить заключенных Бухенваль-
да. Такие, как мы, им не нужны. Меня удивляет, что вы
не понимаете этого.
— А кто тебе сказал, что мы не понимаем этого? Мы
это очень хорошо понимаем, поэтому и оружие не сда
ем,—усмехается Иван Иванович. — Где эти документы?
На днях к нам приедут из Парижа представители Со
ветской миссии.
— Я же знал, что будет именно так, —и довольный
Курт достает из-за пазухи увесистый запечатанный па
кет.
2,ЭД
