— Замечательный! С самой Рязани такого не видел.
Смотрите, Иван Иванович, звездочка!—Действительно,
чуть повыше клубов дыма из трубы крематория, в про
галину между разорванными облаками, заглядывала да
лекая, такая чистая звезда, как бы удивляясь с недося
гаемой высоты грязной, кровавой мерзости, творимой
людьми.
— Да! С востока! Ну иди, Валентин, сейчас отбой,—
и по снегу заскрипели удаляющиеся шаги подполков
ника.
Подходя к своему блоку, я неожиданно замечаю, что
чуть слышно насвистываю. Это впервые за время плена.
На память сама напрашивается музыка Бородина:
О дайте, дайте мне свободу!
Я свой позор сумею искупить.
—Нет, князь Игорь — не то. Мы искупим свой позор,
сами добившись свободы.
