— Что??? Москва? — естественно, изумляюсь я, а па
рень застенчиво краснеет, поняв мое недоумение.
— Да нет, не Москва, а... «Москва». Ну, мы так его
зовем.
— Это я просил подойти, — появляется из-за шкафа
фигура главаря.—на пару слов.
Я подхожу к их столу, ожидая, что будет дальше.
— Кот всегда перепутает, «Москва» —это моя клич
ка. Была, — тут же поправляется он, тоже почему-то сму
щаясь. — Вот это вам, — и подвигает ко мне кусок кури
цы и кружку с какой-то жидкостью.
— Не нужно. Пусть уж это пока «они» едят, — и ото
двигаю от себя угощение.
— Так это совсем не то... Это по-честному, — опять
смущается человек с кличкой «Москва», а я уже не могу
скрывать своей ненависти.
— Сукин ты сын! Так кто же дал тебе право пога
нить такое слово, как Москва?
— Да совсем не то, товарищ старший лейтенант,—
машет руками «Москва», и чувствуется, что в волнении
не находит нужных слов.
— Почему ты так меня называешь?
— Да я же знаю вас! Это вы меня не помните.
— То есть как знаешь?
— Как же, немного воевал под вашей командой, — и
опять, вскочив, рапортует: — Бывший боец третьей пуле
метной роты, третьего батальона, энского полка. Вас еще
тогда, осенью сорок первого, от нас в разведку забрали.
Это когда нашу пульроту по взводу придали к стрелко
вым ротам. Я тогда в девятую попал, к капитану Вин
нику. Помню даже, за что вам тйгда ваш первый орден
дали. Тогда под Городцом. Вместе со старшиной Его
ровым.
— Путаешь ты что-то. брат, — отвечаю я и чувствую,
что спазмы, сдавившие горло, делают неестественно глу
хим голос и выдают волнение.
— Спать идите, —с трудом выдавливаю из себя.
— Так вы возьмите! Это честное. У «них» украдено,—
почти с мольбой просит «Москва». И нет в нем уже ни
чего блатного и наглого. Это же мой, родной боец, с ко
торым вместе начинали войну. Может быть, с ним и кон
чать придется. Остальные четверо стоят серьезные, взвол
нованные странной встречей. Честные, хорошие лица.
б*
83
