всю корму. Громадное пламя, разбрасывая в разные стороны куски железа и обломки дерева, высоко подняло к небу черное облако. Раскатистым
эхом откликнулись горы. Содрогнулись моряки,
словно лишились не судна, а близкого друга, не
раз спасавшего их жизни.
Три с половиной сотни пар "человеческих глаз
смотрели туда, где вместо красавца «Изумруда»
чадил на камнях изуродованный железный скелет
корабля. На нем догорали остатки деревянных частей. Он все еще продолжал осыпать бухту стальным дождем крупных и мелких осколков. Это рвались снаряды, до которых добирался огонь. Полчаса длилась похоронная канонада, и потом наступила такая тишина, как-будто оцепенели и люди и
вся природа. ■
Это была третья ошибка.
Началась сухопутная жизнь. Изумрудовцы передвинулись ближе к складу вещей. Барон Ферзен.
не смея взглянуть в глаза своих подчиненных,
объявил:
— Команде можно обедать и отдыхать.
И сам ушел, якобы, приискать место для лагеря.
За горою, чтобы воображаемые японцы не увидели с моря дым, дапылали костры. На ее вершине
часовые следили за морским горизонтом. Пока кок
Дидуренко приготовлял в походной кухне обед,
усталые и осиротелые моряки, как лунатики, бродили по берегу бухты.
Обед прошел без обычных шутфс исмеха.
Ночью над затихшим лагерем небо загорелось
2 „Изумруд"
М- 1 384042"
