Два героя и четыре кочегара, находившиеся внизу, отделались легкими ожогами.
Казалось бы, что жизнь на «Изумруде» должна
пойти нормальным порядком. Но барон Ферзей не
переставал нервничать. Наступила ночь. Корабль
одиноко пробирался сквозь тьму во Владивосток.
Командир не ложился ни на одну минуту. Не спали и его подчиненные. После полночи один из сигнальщиков заявил, что впереди слева
мелькают
огни. Быть может, ему только показалось это, потому что никто их больше не видел. Однако командир немедленно приказал сменить курс вправо.
Так шли часа полтора и опять легли на прежний
курс. Чем дальше уходил «Изумруд» от опасности, тем
больше командир терял самообладание. К вечеру
следующего дня, т. е. 16 мая, он превратился в издерганного неврастеника. Когда противник был на
виду, он знал, что нужно предпринять. Но теперь
сияющая пустота меря, казалось, пугала его больше, чем неприятельские корабли. Люди с изумлением вглядывались в него и не верили своим глазам: по мостику метался не прежний волевой комаігдир, а жалкий трус, случайно нарядившийся в
капитанскую форму. Прошлой ночью он никак не
мог дождаться дня, а теперь ему хотелось, чтобы
скорее наступила тьма. Ему все мерещилось, что
сейчас он будет настигнут неприятельскими судами. До Владивостока с избытком хватило бы угля,
но по приказанию командира ломали на судне дерево и жгли в топках. Он начал вмешиваться в де-
П
