— Очень просто: брюхата она, Фроська-то... Пятый
месяц...
Опять больно и страшно солдату, точно кто-то злой,
не переставая, преследует его, нанося удар за ударом.
Тяжело дыша, он Смотрит на Фроську, — черные глаза
ее смущенно потуплены, лицо залито краскою стыда.
Гаврила потирает рукой свой восковой лоб, хочет что-то
сообразить, не может. А Ларион, помолчав, убеждает,
роняя, точно камни, грузно падающие слова:
— Погубишь только бабу и ребятишек. Не жизнь им
с тобою. Да, не жизнь... Посмотри на себя и подумай —
куда ты годен? Бояться тебя будут... И не жилец ты
на белом свете. Может год-другой промотаешься, а там
и капут. Што тогда делать?.. Ты только смекни — сколько
несчастных через тебя будет... Ты не пеняй, што я т ак ...
Я любя это говорю ...
Он долго еще толкует в таком же роде, а Гавриле
кажется, будто разрывается черная завеса, заслоняющая
его мозг, и все яснее становится ему, что он вернулся
домой на погибель другим.
— Ну, што же, што мне делать теперь?— отчаянно
выкрикивает он, хватаясь руками з а голову. И слышит
уверенный ответ, точно сама судьба говорит ему:
— Уходи куда-нибудь... Скройся... Раз любишь
жену и ребятишек, ты должен это сделать... А со мной
им хорошо будет, как у Христа за пазухой...
— Да куда я могу пойти?
— Хватит места на земле...
Гаврила, подумав, тихо говорит:
— Да, это верно —надо скрыться... Лишний я ту т ...
В душе его вдруг стало тускло и холодно. Охвачен
ный тупым равнодушием, он кажется каким-то другим,
точно сразу постарел на много лет. Остоые плечи его
ш
А. НОВИКОВ -ПРИБОЙ
