Старший офицер повысил' голос:
— Я спрашиваю тебя, в чем дело?
Рассыльный дернулся и гаркнул:
— Забыл, ваше высокоблагородие!
— Что за болван такой! Как твоя фамилия?
— Забыл, ваше высокоблагородие!
— Ну, убирайся к чорту! Когда вспомнишь, тогда
придешь!
Рассыльный исчез, а Сидоров снова уселся в кресло,
тяжело дыша. Меня эта сцена так развеселила, что я
совершенно успокоился.
Старший офицер покосился на меня и, показывая на
мои тетради, лежавшие на столе, хмуро заговорил:
— Возьми все свои бумаги. Либо сожги их, либо
спрячь их, чтобы они больше не попадались мне на
глаза. Советую тебе, пока ты находишься да военной
службе, бросить всякое писание. Если бы твое дело
дошло до адмирала, он стер бы тебя в зубной поро
шок. Понимаешь ты это?
— Так точно, 'ваше высокоблагородие, все понимаю.
И сердечно 'благодарю вас за ваше доброе отноше
ние ко мне.
і
Я ушел от него с таким радостным чувством, словно
был освобожден из тюрьмы,VI
VIII
Носси-Бэ очень красив, но европейцам на; нем было
трудно жить. Некоторые не выдерживали более трех
лет и умирали. За время нашей стоянки здесь увеличи
лись болезни среди команды. Лихорадка, дизентерия,
туберкулез, фурункулы, помешательства, тропическая
сыпь, ушные заболевания стали обычным явлением. За
болел и я тропической сыпью. Вся кожа покрылась
мелкими водянистыми волдырями. Правда, если лежать
не двигаясь, то, кроме зуда, не испытываешь особенного
беспокойства, но нельзя ни нагнуться, ни напрячь му
скулов — едва видимые волдыри лопаются, причиняя му-
232
