действительно было так. Во всяком случае теперь он
производил на нас впечатление ненормального человека.
Он топал правой ногой, размахивал руками, выкрики»
вал брань, какую не всякий матрос может произнести,
называл броненосец и команду самыми непристойными
именами. Каменными глыбами падали, громыхая, его
слова:
1
— Я не потерплю измены! Позорный корабль! Я
расстреляю его всей эскадрой, потоплю его на месте!..
Мы верили в его могущество. Наши жизни находи
лись в его руках. Он внушал нам непомерный страх.
Адмирал потребовал:
— Дайте мне зачинщиков! Где они, эти разбой»
ники? Подать мне их сюда!
Офицеры забегали по фронту. Они сами не знали, кто
зачинщик, а заранее список таковых не составили. При
шлось хватать кого попало: либо кого-нибудь из
штрафных, либо такого матроса, чья физиономия им не
нравилась. Это был самый критический момент: каж
дый из команды думал лишь об одном — как бы его
не вытащили из фронта. И мысль, замораживая серд»
це, забегала вперед — расстреляют или повесят. Все
облегченно вздохнули, когда офицеры набрали .восемь
человек и поставили их на середине палубы.
Началась трагикомедия.
Адмирал замолчал, как будто решил успокоиться,
прежде чем приступить к допросу виновников.
Только
грудь его бурно вздымалась. Долго .испытывал их взгля
дом, переводя его с одного лица на другое. Потом
заскрежетал зубами так громко, точно они были у
него железные. И вдруг снова, прорвавшись, неистово
заорал на провинившихся матросов:
— Вот они, предатели земли русской! Ни одщго
человеческого лица! У всех арестантские морды! За
сколько продали Россию? Я спрашиваю: за сколько
продали родину японцам?
,
Восемь человек стояли, вытянувшись, .тараща бес
смысленные глаза на грозного адмирала. У них др$-
