дение,
в
основе
музейного
плана
должна
лежать
научная
системати-
ка.
Но
система,
как и всякая
классификация,
может
строиться
на
разных
основаниях.
Возьмем,
например,
деревянную
резьбу,
главную
гордость
нашего
ярославского историко
-
бытового музея.
Эти
прелестные прялки,
скобкари,
орнаментированные
вальки,
трепала,
пряничные
доски,
затейливые
трости
—
с
одинаковым
правом
могут
расцениваться
и как показатель
быта,
и
как
продукция кустар-
ного
производства,
и
как
создания
народного искусства.
А
стильная
художественная
мебель,
а
бытовой
портрет
или тонкие
помещичьи
вышивки
—
разве
не
могут
они с
одинаковым
правом войти
и в
от-
дел
быта
известной
эпохи и в
музей
искусства?
Как
бы
мы ни
раз-
решили
этот
спор,
наше
решение
будет
несколько
односторонним,
и
вот
коррективом
к
нему
может явиться
временный
отбор
предметов
в
иной
систематике,
дающий
выставку, которая
позволит
взглянуть
на
коллекции
с
другой
стороны,
оценить
и
изучить
их по
новому.
Такая
выставка
особенно
удобна
в
форме
комплекса,
на
время
об'-
единяя
перед
посетителем
то,
что
разбито
строгой
систематикой,
И,
таким
образом,
делая
законную уступку
стремлению
многих
видеть
в
музее
не
научную строгость
классификации,
а
живую картину
жи-
вой
или
отжившей
жизни.
„Старый
Ростов"
с
подбором
портретов
местных
деятелей,
знаменитой
ростовской
финифти,
архитектурных
показательных
обломков,
картин,
рисунков,
связанных с
темой,
и
книг, изданных
в нем и о
нем,
может
служить
примером
такой
выставки
отбора
или
комплекса.
Еще
легче
разрешить
задачу
об'единения
быта
с
искусством
в
выставке:
„комната
в
усадьбе
начала
XIX
ст.",
где
можно связать и
мебель
эпохи,
и
множество
типичной
бытовой
мелочи,
и
подлинные
высокие
произведения
живописи
этого
времени.
В
отделах
посвящен-
ных
искусству,
отбор
может
дать
выставку наиболее
важных
дости-
жений той
или
иной
эпохи,
которые
нередко
тонут
в массе
второ-
степенного
материала.
Насколько
полезно
иногда
заняться
таким
от-
бором
лучшего
из
хорошего,
показывает
недавняя
выставка
в
Троице-
Сергиевском
музее, развернувшая перед
нами
такую
ослепительную
картину древне-русского
искусства,
что
у
многих
и
многих ее посе-
тителей
несомненно
раскрылись
глаза на наше
художественное
творчество
по
новому,
а
вдумчивому
исследователю дали
ряд интерес-
нейших
выводов
об органическом
развитии
русского
искусства,
о
веяниях
Востока
и
Запада,
и о
том,
как
при
этих влияниях оно не
переставало быть
самобытным.
Так
и
наша
ярославская
выставка
лучших
памятников
древней
живописи от
XIII
до
XVII
в.,
кроме непосредственного
наслаждения
благородством
линии,
нежной
яркостью краски,
оригинальностью
художественного
замысла
и
смелой
легкостью
его
воплощения,
дало
74
