вых для всех условиях. Религия? Ее ни у кого нет,
над нею смеются и издеваются все— англичане, негры,
испанцы, индусы, японцы и др. Национальные особенности? Все это давно вытравлено морем, рассеяно по
разным странам. Здесь все космополиты,
граждане
всей нашей планеты или, как выражается Шелло, ми
ровые бродяги, для которых под каким-бы флагом не
пришлось плавать— все равно, лишь бы подходящие
были условия.
Какой только разговор не услышишь, когда все
%
матросы соберутся в кубрик! Пользуясь такой свободой слова, какой нигде нет, ругают правительства, высмеивают религиозные обряды всех стран, но чаще
всего обмениваются впечатлениями о разных кораблях,
расхваливая одни из них и проклиная другие, рассказывают о своих приключениях в портовых вертепах и
о том, как можно обмануть таможенных чиновников,
провозя на судне контрабанду.
Но я больше люблю слушать старого Джима, пережившего на своем веку несколько крушений. Он
не признает ни бога, ни чорта, но в то-же время,
как и многие другие, очень суеверен. Лежа на нарах
вместе со мною и Блекманом, он убежденно рассказывает: — Однажды, во время крушения корабля я заранее догадался, что останусь жив. Так и случилось...
— Как же догадались?—спрашиваю я.
Очень просто... Плавал я на паровом купце.
Судно было настолько старое, что от бури у него
сдвинулись котлы. Само собою разумеется, что пришлось застопорить машину и прекратить пары. Нас понесло ветром к Норвежским берегам. Все матросы так
126
