— Вот и отличноі Будем друзьями. А меня величают Антоном. Не правда-ли, что нам предстоит отличное плавание? Я рад, что попал на такое судно...
Две пары глаз, вороненых, беспокойно бегающих в
перекошенных
щелях,
и .серых, влажно-блестящик,
точно покрытых жиром, смотрят на меня, ощупывая с
ног до головы.
— Да-а,—тянет рыжий Шелло,— когда человеку в
жизни больше ничего не остается, как только в петлю лезть, то и на этом' свином корыте плавание покажется хорошим.
Я громко смеюсь и отхожу от них, оставив их в
недоумении.
‘ На мгновение Шелло показался мне знакомым, где-
то я будто видел его— всматриваюсь з красное, сытолоснящееся лицо, слегка обрызганное веснушками, и
не могу припомнить.
Меня окончательно сбивает с
толку глубокий шрам на левой щеке, точно проткну-
*
той ножом/
Боцман все еще не может успокоиться и, покри-
вая, озабоченно бегает вокруг вахтенных матросов,
делая им указания, заставляя одни снасти подтягивать, другие ослаблять. Здесь, на просторе, ветер дует сильнее, свистя в снастях, ' напружинивая паруса,
ярусами уходящие вверх. Город кажется 'маленьким
серым пятком, но затем и это все исчезает, скрываясь за горизонтом,— остается только море да небо.
Кружась в воздухе,
обгоняя „ Нептун“
и отставая,
нас с криксм провожают белогрудые чайки.
— До свидания, Амелия! Мне спать пора...
С тяжкими думами, рвущими мозг, я спускаюсь в
кубрик.
120
