кая тьма, что того и гляди свернешь себе голову,
когда, надрывно завывая свирепствует холодный пронизывающий ветер, а сверху, с черного, как сажа,
неба, беспощадно хлещет дождь, промачивая все платье до последней нитки. В такие моменты кажется,
что уже никогда больше не взойдет солнце, не рассеет этой сырой, хлябующей тьмы, тяжело навалившейся на ревущую поверхность Атлантического океана. Продрогшие, измученные, матросы, ругаясь, вор
чат: — Дьявольская наша жизнь!...
— Подлое судно!
— Да, если на таком судне проплавать год, то
живым-то останешься, но к Маргаритам не захочешь...
Но стоит только погоде улучшиться, как настроение команды меняется. В особенности, пережив бурную ночь,, матросы радостно встречают хорошее утро
и невольно, быть может в тысячный раз, засматриваются в ту сторону, где так красиво алеет заря, разливаясь по волнистой, еще пенящейся шири океана
рдеющими красками, где сбрасывая с себя блестящие
ризы, постепенно
переходящие из ярко-малиновых в
золотисто-шафранные цвета, торжественно поднимается огневое солнце. Даже рыжий Шелло, как казалось
раньше, ко всему равнодушный, кроме еды и выпивки, глядя прищуренными глазами в сияющее око неба,
не может удержаться от улыбки, говоря:
. —Мы, моряки, принадлежим к категории мировых
бродяг, а потому дня нас доброе Солнце должно быть
дороже всего...
— А коньяк все-таки лучше!—посмеиваясь, вставит кто-нибудь из матросов.
122
