— Нам и коньяк нравится только потому, что он
представляет собою то же солнце, но только в растворенном виде,— возражает на это Шелло.
Труднее всех служить Джиму
Гаррисону. Он не
только не может лазать по мачтам, но и внизу р а ботает вяло, ходит медленно, сутулясь под тяжестью
сурово прожитых лет. На второй же день, после того,
как мы оставили берега Англии,
у него произошло
столкновение с боцманом.
— З й ,
старина!
Перетаскивавший в это времвк снасти с одного
места палубы на другую, Джим, услышав окрик боцмана, останавливается и, кладя снасти перед собою, спрашивает: — Что вам угодно?
— Вы не ходите, а ползаете, как беременная мокрица по мокрому мату!
Джим, ощетиниваясь, отвечает на это:
— За то вы бегаете, точно ошпаренный пес!
Боцман, не ожидавший такого ответа, откидывает
назад голову, точно получив удар по лбу.
Одно мгновение они стоят молча,
оглядывая друг
друга, точно впервые встретились,— один в кожанной
куртке, в широких штанах из темно-синей фланели, в
крепких квадратных башмаках, гладко выбритый, полный здоровья и силы, а другой— в рваном, насквозь
просмоленном платье, босой, отживающий свой век,
но еще с безнадежной^ удалью цепляющийся за жизнь.
— Хорошо, мы с вами поговорим, когда придем в
какой-нибудь порт, а пока—-продолжайте работать!
Джим прекрасно понимает, что боцман хочет уво
123
