— Да и вы, мадам, мне нужны, как собаке боковой карман,— мысленно бросаю я реплику.
— Ну, я положительно с вами яе согласна. Н а против, он мне кажется симпатичным. Настоящий моряк: загорелый и крепкий. А главное— когда он смотрит вперед, то глаза его горят каким-то безумием.
Я ужасно люблю такие глаза...
— Благодарю вас, Аня, за комплимент,--продолжаю я мысленно отвечать.
— Вот, что значит иностранец,— не унимается
Аня:—простой матрос и такое осмысленное лицо. Не
то, что наш русский...
Я еле сдерживаю себя от смеха.
*
— Обе вы дуры,—заключаю я и, чуть улыбнувшись,
бросаю на Аню такой взгляд, что она вся вспыхнула.
— Он, как будто, понимает по-русски...
— Ну, что ты выдумываешь... —успокаивает Люся.
Поболтав, точно сороки, еще немного, мои соотечественницы уходят.
Поднимаясь все выше, солнце заходит на правую
сторону корабля и тепло смотрит через открытые окна в рубку, играя на никкеле разных морских приборов, на отшлифованном стекле компаса, отчего становится больно глазам.
Приходит капитан, низкий, но невероятно толстый
и большеглазый господин, настолько красный, словно
он только что вышел из жаркой бани, в золоте на
мундире и фуражке, в широких брюках. При нем невольно подтягиваешься и смотришь на картушку компаса более сосредоточенно. Справившись, какое расстояние прошли, какова скорость судна, он некото-
96
