— Пошли, рыцари! Минута раньше, минута позже —
не все ли равно. Эй, Гиена, не трогай бидон, а то после
работы выпить нечего будет, — кричит другой в.дверь
барака.
Рассчитав расстояние, примериваюсь к приему самбо,
испытанному еще в разведке, но чьи-то сильные руки
бережно отставляют меня в сторону, а перед первым
уголовником в полосе света вырастает фигура «Моск
вы». Сейчас он даже по-своему изящен, щеголяя небреж
но-развязной позой, присущей уголовникам.
— Слушай, джентльмен, ты можешь со мной пого
ворить, как коллега с коллегой?
— Вер ист да?* — удивленно вопрошает уголовник.
— Да я же это, я. «Я тот, которому внимала ты в
полуночной тишине»...
— Вас вильст ду, меньш?**
— Да никого не надо. Бить будем.
— Вас?! — взревел бандит, выхватывая нож.
— Да не нас, а вас, огрызки фашистские, — отвечает
«Москва» и неожиданным ударом головы сбивает своего
противника с ног. В это лее время от короткого, как мол
ния, удара Андрея второй уголовник беззвучно падает
куда-то в коридор, сбивая с ног спешащих на подмогу.
— Красные! Бей политиков, малютки! —и из двери
беспорядочным клубком вываливается толпа бандитов.
Ничего не видя в темноте, обезумевшие от -винных па
ров и неожиданности, они один за другим падают
от точ
но рассчитанных ударов Андрея. Оставаясь в темноте,
он работает, как механизм, и освещенная полоса земли
все более устилается бесчувственными телами.
— Давай, давай, Андрюша! — хохочет «Москва», от
нимая ножи, кастеты, гирьки. — После такой санобра
ботки даже их темные головы просветлеют.
— Русские! Это русские! — вдруг завопил кто-то из
очнувшихся и на четвереньках пополз в барак.
Этот возглас неожиданно воспринимается как сиг
нал к отступлению, и те, кто еще оставался на ногах, по
спешили ввалиться в коридор и захлопнуть за собой
дверь.
* Кто здесь?
** Чего тебе надо, человек?
12*
179
