Как обычный рабочий день проходит день 7 ноября
1944 года, только многие из капо и форарбайтеров, из
уголовников на удивление всем не свирепствуют и не
поидираются по всякому поводу. Встречая русских, они
как-то стыдливо отворачивают физиономии, украшенные
повязками и синяками, да многозначительно улыбаются
остальные заключенные, давая понять, что им кое-что
известно.
— Гут, русские! Карашо! Фройндшафт!
Как обычно, выстраиваются на вечернюю поверку
десятки тысяч заключенных, как обычно по команде
сдергивают с голов и опять надевают шапки, как обыч
но, томительно долго, где-то в комендатуре, подводится
общий итог пересчета и все же во всем чувствуется что-
то необычное. При долгожданной команде «разойдись»
обычно вздрагивает вся площадь, но почему-то не раз
бегаются беспорядочной толпой блоки русских узников.
Совсем не по-обычному разворачивается налево громад
ный строй сорок четвертого блока и правильными шерен
гами, как на параде, печатая шаг, идет с площади, гроз
ный своей организованностью. По другим улицам так же
молча и торжественно идут двадцать пятый, тридцатый,
сорок первый блоки, и уже не чувствуется, что это жал
кие арестанты, обреченные на медленное уничтожение,
уже не видно их истощенности и уродливой одежды. Это
идут граждане Великой страны, гордые и красивые в
своей непокорности. Между каменными корпусами испу
ганно мечется эхо тяжелого шага, словно удивляясь дер
зости непонятных людей, осмеливающихся даже здесь,
Hajiooore смерти, демонстрировать свою любовь к дале
кой Родине.
— Что с ними? —удивляются некоторые из ино
странцев.
— У русских свято!* — отвечают поляки.
— Фейертаг!** — почтительно говорят немцы. — Эс
лебе революсьон!*** — и, вскинув к голове сжатый ку
лак, присоединяются к колоннам русских.
— Наздар, русский! — кричат чехи и следуют за
нами.
* Праздник. (Польск.)
** Праздник. (Немецк.)
*** Да здравствует революция! (Немецк.)
181
