Путешествие наше длилось не меньше часу.
Я развалился на сиденьи, как барин, и гадаю: для
чего это они взяли меня? На голубом небе кое-где
медленно плывут лёгкие облачка. Я смотрю на
них и вспоминаю деревенскую песню, как млад-
сизой орел* ушиб-убил лебедь белую с лебедят-
ками и пух пустил по поднебесью. И действи
тельно, облачка похожи на пух. В одном месте
они как будто тают, в другом новые появляются.
Так же вот плывут и мысли в моей голове — то
исчезают, то опять появляются. В лесу деревья
шелестят листвой, и кажется, что они между со
бой шепчутся. Потом проезжаем полями. Гляжу
я на крестьянские посевы. Узкие, как и у нас, в
Рязанской губернии, полоски пестрят картофель
ной ботвой, гречихой, просом, чечевицей, овсом.
И всё яровое поле похоже на огромное одеяло из
разноцветных лоскутьев. Дальше, на озимых, под
ветром склоняются ржаные колосья,, словно куда-
то спешно бегут. Как раз время цветения, в воз
духе носится жёлтая пыль. Я вспоминаю родное
село, какой там ожидают урожай? А здесь — не
важный. Земля, видать, истощена и сухая.
Вдруг передние повозки остановились, и послы
шались выкрики. Что же, думаю, такое случилось?
Чему так обрадовались господа? Оказалось, мы
подъехали к такой части поля, где, как говорится,
от колоса до колоса не услышишь человечьего
голоса, а растут одни васильки. О бе барыни и
офицеры соскочили с повозок и бросились соби
рать цветы.
— Боже мой, какая красота!— восхищалась
моя барыня.
— Эти цветы возвышают мои мысли! — голоси
ла шестипудозая «деточка».
-— Очаровательно!— восклицал Володя.
«— Синяя мечта! — басил Мишель.
бі
