255
воображении представляется мрачная картина одиноко по
гибающего охотника в этих диких и трясинных дебрях.
Вздрогнул от страха.
С напускным равнодушуем обращается к Максимычу:
— Как же это он не выбрался? А еще охотник!
— Храбрый ты, я вижу. А вот брошу тебя — что
тогда будешь делать? Попробуй выйти.
Коля пытливо смотрит на своего друга.
— Ты этого не сделаешь.
Максимыч смеется.
Догорает костер. После сытой еды и чая лень про
тянуть руку, чтобы подложить дров. Да и без огня
тепло. Молчат. Коля сквозь олынанник смотрит на небо.
Звезды кажутся рядом, сверкают в кружевной ткани
ветвей, точно сами деревья расцвели золотыми веснуш
ками. Но если глянуть вниз, в беспросветную темень,
становится жутко. Иногда что-то забулькает в воде.
Где-то, точно покинутый ребенок, заплачет сова. Ненова
зловещая тишина. Слышно даже, как спит Чортово Л о
говище, утробно, как тесто в квашне вздыхает жирная
топь, обдавая болотным запахом.
Максимыч лениво продолжает:
— Тут, говорят, поп один в старину погиб. С тех
пор эту местность и прозвали Чортовым Логовищем.
Любил поп и поохотиться и по части выпивки здорово
промышлял. Вздумал однажды походить за дичью в этих
местах. Лесника захватил с собой. Тот предупреждал
его, чтобы не лез в трясину. А поп не послушал —
попер. Сколько потом ни кричал ему лесник—ни звука.
Значит, утопился. Говорят — до сих пор жив. Только
тиной весь оброс.
— Кто? — спрашивает Коля.
— Да поп.
С Р Е ДИ Т О П И
