62
А. НОВ ИК ОВ - П Р И Б ОЙ
переговорные трубки. Старший офицер Голубев лежит
на койке в своей крошечной каютке. Ноги его задраны,
упираются в переборку. Он насвистывает песни, как со
ловей. В носовом отделении — большинство команды.
Здесь душно. Некоторые страдают морской болезнью,
валяются на рундуках. Камбузного Тюленя укачало на
столько, что он лежит без движения, с позеленевшим ли
цом, с остекляневшими глазами. Матросы накрыли его бе
лой простыней и отпевают: „Со святыми упокой"...
Раздается хохот.
Некоторые из команды ворчат:
— Куда это торопится наш командир?
— Да, пора бы на дно ложиться, на покой.
Один матрос спрашивает:
— Отчего это буря происходит?
Другой поясняет:
— Это главный дьявол свои легкие прочищает.
Поднимает голову Зобов, весь какой-то измятый и
мутный.
— А какая разница — дьявол или бог прочищает свои
легкие? Все равно ни тому, ни другому глотку не заткнешь...
К вечеру переменили курс. Началась бортовая качка.
Я едва удерживаюсь на рундуках. Мы точно дети в сталь
ной зыбке. Вместо няни яростная буря. Она колотит
пинками в железные борта и рычит: спите, смоленые
черти. А то заорет, завоет песни, озорная и распутная,
как пьяная баба. И все сильнее свирепеет, злится, что
не может убаюкать нас. Зыбка наша порывисто разма
хивается, дергается. У нас сотрясаются внутренности.
Ни минуты покоя.
Дальше итти нельзя — „Мурена" начинает захлебы*
ваться.
Скомандовали к погружению.
