74
А. НО ВИК ОВ - П РИ БО Й
Здоровенный кобель, что твой телок годовалый. Из по
роды— сант-бернард. Я ближе и ближе к горняшкѳ — при
стал к ее борту. Ну, а дальше — сами знаете: таре-баре,
ночевали в амбаре. Идет дело на лад. Гуляем по городу.
Проходим мимо одного сада, вдоль забора. Тень от де
ревьев. Место, думаю, подходящее...
Около Залейкина —почти вся команда. И я здесь.
Забыто, в каком положении находится наша „Мурена".
Все слушаем, вытягиваем шеи к этому забавному мото
ристу, а он продолжает:
— Обнял я свою горняшку и ну целовать. А она,
как всякая женщина, с первого раза, давай ахать да
охать, — притворяется, будто я насильно беру ее. В это
время кто-то ка-а-ак шандарахнет меня в бок! Так и
опрокинулся я вверх торманом. Лежу на спине. Глядь —
уй, мать честная! Надо мною кобель стоит. Пасть рази
нул, клыки оскалил, рычит в самое лицо, собачьей пси
ной обдает. А из меня и дух вон. Даже голос отнялся.
Тут уж она, горняшка, вступилась. „Тризорушка, — го
ворит,— не надо, не трогай. Милый Тризорушка! Иди
ко мне"... Отпустил мою душу на покаяние—слез с меня.
Кое-как поднялся. Даю задний ход. Едва двигаюсь. Все
мои внутренние и внешние механизмы развинтились —
ни к чортовой матери не годятся. А горняшка к себе
манит. Да уж какая тут любовь! Вся душа засохла...
В лодке долго плещется нервный хохот команды.
Я думаю, что без Залейкина мы давно бы сошли
с ума.
Командир—в рубке. Отдает распоряжение к всплытию.
Эх, удастся ли нам еще раз увидеть божий свет!
С шумом освобождаются от воды цистерны. Электро
моторы работают полным ходом. Офицеры, вся команда
