Старший офицер, исполняя обязанности выбывшего из строя командира, вместе с другими офицерами находился в боевой рубке. Согнувшись, он
зорко следил за своими кораблями, шедшими
впереди, боясь, как бы не потерять их из виду.
По его приказанию на верхних частях судна погасили все огни.
На верхней палубе виднелись матросы. Боясь
минных атак, они напряженно всматривались в
темную даль ночи, молчаливые, неподвижные, как
статуи. Изредка кто-либо из команды тревожно
бросит два-три слова, передавая какое-нибудь приказание начальства или свое наблюдение, и снова
замолкнет. Чувствовалась усталость. Сильно хотелось спать, и только боязнь смерти 'заставляла
бодрствовать.
Чем больше сгущался мрак, тем [сильнее росла
у каждого на душе непонятная тревога, а сердце
грызла тоска. Теперь всех занимала мысль, может
ли броненосец благополучно проплавать ночь. Во
время дневного сражения, как и другие корабли,
не миновал ударов со стороны противника и броненосец N... Кроме мелких повреждений в верхних частях, он получил одну за другой две большие пробоины в корму. В разрушенную кают-компанию хлынула вода. Пробоины наскоро забили
мешками с паклей и койками. Но этим лишь отчасти
удалось остановить течь. Только что смерклось,
как прибежал в боевую рубку боцман и, сделав
„под козырек", торопливо заявил старшему офицеру:
_ _
1 08
—
