—
-
Но Кириллову не до этого. Разбиты его мечты,
оскорблено сердце и нет надежды вернуть прежнюю радость. Уныло ходит он по мостику, не зная,
куда приткнуть себя, не понимая, что и где он.
Невыносимо долго тянется вахта, а с нею —тоска, тоска...
Останавливается около ходовой рубки и, привалившись к ее стенке, смотрит в даль мертвым,
невидящим взглядом. Старается воссоздать в душе
дорогие отзвуки прежней любви, но представляется
другое— картина изображенная в письме.
Глубокий Гришухин овраг... Над ним стоит толпа мужиков, баб и ребятишек. Он всех знает наперечет. Они смотрят в овраг и, держась за животы, громко хохочут. Я внизу, в грязи, валяется его
жена, пьяная, опозоренная, голая. Потом отец целых полверсты тащит ее за волосы домой, сопровождаемый гиканьем и свистом жестокой толпы. Я
с балкона своего дома смотрит Петр Иванович и
тоже хохочет до слез...
Кириллов рванулся с места, как ужаленный. Озирается вокруг и, будто сквозь красный туман, видит
луну, море, свой корабль, сигнальщиков, вахтенного начальника, разговаривающего со штурманом. Бе.
шенство овладевает им. Хочется кричать, но при виде
начальства крики застревают в горле. Он долго стоит с опустошенной душой, пока не приходит в себя.
— За что?за что? —что-то безответно стонет
в груди.
В свое село он уже не вернется никогда, Зачем?
