23 -
взбирается вверх. Трещит, как-будто беснующаяся
стихия ломает его остов. Над головой, гремя о
плиты, перекатываются с одного места на другое
куски угля и другие неприкрепленные предметы.
Мы сидим с Васьком рядом, подавленные и ошеломленные происходящим. Нет ничего хуже, как
переносить бурю, сидя на дне судна, да еще взаперти. Наверху она просто грозна, здесь ужасна
даже для привычного моряка. Там, в случае крушения корабля, все-таки можно остаться живым.
Здесь чувствуешь близость разверзающейся могилы.
Вода упорно наполняет наше логовище.
Теперь она доходит до груди.
Мы мокнем в ней, как селедки, брошенные в
бочку с соленым раствором. Тела наши сморщились. От стужи дрожим, как в лихорадке, неистово
щелкая зубами.
Лечь на спину—значит захлебнуться в воде;
сесть прямо—мешает настилка. Приходится устраиваться, изогнувшись и постоянно опираясь рукой
о дно. Это становится через некоторое время невыносимым.
Васек изнемогает. Я чувствую на своей шее его
холодные дрожащие руки. Из груди вырывается
бессильный стон:
— Не могу... Сил нет... Сейчас упаду...
Я боюсь, что он и в самом деле может упасть
и захлебнуться, поддерживаю его за плечи. Они
узки, как у десятилетнего.
Меня тревожит мысль: откуда проникает вода?
