— А хотя бы и так,— спокойно возражают
ему.—Пусть полыхает. Погрешила наша Россиюшка,
наблудила вдоволь, а теперь очищается через
огонь...
Артиллерист, махнув рукой, сворачивает к своему
дому, удрученный тяжкими думами.
Далеко за полночь, но село все еще не может
угомониться—гудит и шумит пьяным шумом. По-
прежнему освещены дома, точно в престольный
праздник. Из конца в конец, замирая и снова
возникая, носятся песни, перебиваемые смехом и
матерной руганью. И на-ряду с этим, из некоторых изб, где имеются жертвы погромного разгула,
вырывается надрывный бабий вой и громкий плач
детей. А за селом, охватив пол-неба, пылает кроваво-
красное зарево пожара, бросая на все загадочный,
зловещий отблеск огня.
