—
213
— К себе.
— To-есть, как к себе?
— Очень просто... Места у меня хватит, хоть
еще давай. А за лошадей спасибо...
Хозяин, слушая, смотрит на поденщика с разинутым ртом, багровеет и сквозь зубы разносит:
— Ах, ты прощалыга! Ах, подлец! Да где же
твоя совесть, нехристь ты этакий? Да я тебе, гра бителю, за такое дело все ребра переломаю!..
Он хотел броситься на поденщика, но у того
сверкнул нож в руке.
— А это не видал? Живо выпущу кишки!..
Поденщик уходит, а хозяин, оставшись около
лошадей, еще долго шумит, жалуясь всем на своего
обидчика.
Выпучив в кспуге глаза, скачет годовалый теленок, а за ним, не желая расстаться с добычей,
держась обеими руками за хвост, волочится по
снегу бабенка, умоляя тоненьким голосом о помощи:
— Остановите... Держите его...
— Гляди, ребята,—Кулинкина дочь на базар
поехала,—отмечает солдат.
Народ свистит, гикает, хохочет.
— Ах, чертова перечница, уморила...
Ночью загорается сарай. Все имение освещено
высоко пылающим пламенем. Окна будто плавятся
красной медью. Растет и ширится черное облако
дыма, закрывая звезды, а снег становится багровым, точно обрызган кровью. Всюду бегают, трепещут живые тени. Без конца подводы—уезжают,
