— Кайся, подпоручик, во всех своих проступках!—начал председатель Дерзилов, глядя на офицеров сверху вниз.
— За мною нет никаких преступлений,—отозвался тот, не поднимая головы.
— Врет, кровопиеці—вмешался рабочий. — Позвольте заявить вам, что он собственноручно
убивал крестьян и сжигал села. Это докажут
товарищи-солдаты...
А Прибылев, когда его начали допрашивать,
уставился на председателя наглым взглядом, но
тут же сделал скорбное лицо и умоляюще заговорил:
— Простите, товарищи! Правда, я вам много
зла причинил, но в этом не моя вина—меня самого
посылали. Я только исполнял свой долг. За это,
я думаю, вы не будете казнить меня...
— Нет, мы расцелуем тебя, — вставил Ермилка
Сучков. — Вы народ добрый. Я и в книгах читал, что
русский мужичек зла не помнит, он все прощает
своим обидчикам...
Кругом раздался хохот.
— Ишь, как Лазаря поет, язви его в душу!..
— Вы на нашей доброте сотни лет ездили...
Офицерам вынесли смертный приговор.
Оратор, посмотрев на высоко поднявшееся
солнце, заявил:
— Теперь, товарищи, не мешало бы подкрепиться немного. Мы со вчерашнего дня ничего не
ели. А этих злодеев мы успеем расстрелять...
