По толпе пронесся гул.
— Мы его пойма іи дорогой, -продолжал оратор.—Он ехал к вам, чтобы опять устроить вам
порку. А этот его помощник,—показал он на другого офицера, молодого подпоручика. —Но об этих
кровопийцах мы поговорим после. А теперь я хочу
вам рассказать о другом...
Оратор посмотрел на толпу, окружившую его
повозку, на солдат, выстроившихся в сторонке
правильными рядами, откашлялся и громко начал:
— Товарищи! Опять вернулась к вам золотая
свобода,
опять сами труженики становятся у
власти...
Где-то мычали коровы, блеяли овцы, а здесь,
около схода, стало вдруг тихо, и в этой тишине
звучал лишь один голос, басистый и громкий,
бросая в мозги слушателей призывные слова.
Между оратором и народом протянулась невидимая
связь, держа в напряженном состоянии стариков
и подростков, мужиков и баб. По разному слушала толпа: одни стояли, наклонив головы, точно
отяжелевшие от новых мыслей, нахмурив брови,
серьезные и тяжелодумные; другие, напротив, дер жались прямо, лишь щурясь от солнца и улыбаясь,
словно погрузившись в чудесный сон; некоторые
повернулись в сторону повозки в полоборота,
приоткрыв рты и подставляя к уху ладони са-
вочком.
Подпоручик все время ежился, чувствуя грозную силу толпы и беспокойно поглядывал в сто-
