Все лезут внутрь помещения, толкая друг друга,
спорят, ругаются, дерутся.
— Пустите меня вперед!
— А ты что—родня святым?
— Да и ты не сват дьяволу!
Кто-то, вырываясь со спиртом наружу, кричит:
— Дорогу, дорогу дайте!
— Ах, черти полосатые, они по второму разу
лезут!—раскрасневшись ругаются на мужиков бабы.
— По морде его!—слышится возмущенный го- •
лос.—Зачем он хватает чужую бочку...
Многие, потеряв надежду получить спирт из-под
крана, лезут на цистерну, вышиною в двенадцать
аршин, и черпают его ведрами. Но и там, наверху
толкотня и давка.
— Братцы, спасите...—вдруг раздается из глубины цистерны дикий вопль сорвавшегося туда
мужика.
На него никто не обращает внимания—все заняты своим делом.
Через некоторое время в цистерну падает беременная женщина. Она успела только взвизгнуть
и сразу-же замолчала, захлебнувшись спиртом.
Вечер. Солнце к закату. Золотом горят облака,
разбросанные по зеленовато-синему небосклону запада. Все еще звонят во все колокола, но как-то
нескладно, по-хмельному.
Погром усиливается, привлекая новых участников—тех, кто раньше не хотел этого. Ближние уже
едут по второму разу. Лошади их, усталые и
