В толпе уже не было пьяных. Мужики, бабы и
ребятишки, застыв на месте, молчали, дрожа от
страха, пришибленные и безвольные.
Вдруг вся площадь огласилась дикими воплями.
В воздухе запахло человеческой кровью.
Из церкви вынесли на площадь иконы, почерневшие от времени, и подсвечники. Здесь же, облачившись в погребальные одежды, находился и весь
духовный причт, приведенный под конвоем.
Священник о. Иннокентий Богомольцев, слушая распоряжения капитана Прибылева, молчал и
лишь украдкой косился на своих прихожан, оцепленных солдатами. Они стояли, не двигаясь с места,
не зная, что будет с ними дальше, покорные, придавленные страхом. Стало жалко их,хотелось возражать против безумного предложения начальника.
Но когда взглянул в сторону ограды, где, распластавшись по земле, валялись окровавленные трупы
людей, то почувствовал, что и сам он заражается
жутью, лишаясь силы воли. Губы его посинели,
нижняя челюсть, густо поросшая бурым волосом,
вздрагивала.
Дьякон был смелее и, встряхивая обнаженной
головой, протестовал:
— Это невозможно... Это будет богохульством...
— Если не подчинитесь моему распоряжению,
то сейчас же прикажу выпороть вас, а потом —
