Прекратился звон колоколов, и Ефим, церковный сторож, высунувшись из колокольной ниши,
удивленно смотрел вниз. Сразу оборвалось веселье.
Что-то страшное, чего нельзя осмыслить умом,
надвинулось на людей, гнетущим мраком окутав
их души.
— Постойте, как же это так?—побледнев, глухо
спросил Потап, обращаясь к оратору.
— Связать этого первым! — в ответ ему был
отдан приказ.
Несколько солдат, спрыгнув с коней, набросились на Кротова, скручивая ему назад руки и туго
затягивая их веревками, а он, вырываясь, кричал,
как безумный:
— Проклятие вам, подлые провокаторы!
Толпа робко зашумела.
— Молчать!—вскочив на повозку, гаркнул капитан Прибылев, угрожая револьвером. — И ни
с места! Пришибу, как собаку!..
Снова все стихло.
— Ну, что, голубчики, попались? — слышался
злорадный голос капитана. —Что вы теперь запоете
в свое оправдание?
Исчез пунцовый флаг, пропала с плеч оратора
лента; на руках солдат, вместо красных повязок,
уже виднелись человеческие черепа, а на фуражках—кокарды; сверкали на солнце обнаженные
сабли; с коней смотрели решительные лица всадников.
