Однажды я произвел интересный опыт лад скворцом.
У меня была прикреплена к жерди скворешня, балкон
чик которой я устроил на петлях, а от него вниз,
через внутреннее помещение птичьего жилья, провел
шнур. Стоило только дернуть за такой шнур, и бал
кончик захлопывал входное отверстие скворешни. Я
дождался того времени, когда в гнезде зациркали птен
цы и родители их начали носить им пищу. Прилетел
самец, держа в клюве червяков. Когда он залез внутрь
своего домика, я захлопнул, дернув за шнур, входное
отверстие. А дальше при помощи товарищей, моих свер
стников, ничего не стоило снять скворешаю, оторвать'
от нее половинку крыши, и перепуганный насмерть
скворец был у меня в руках. Я привязал к его правой
неге кусочек красной шелковой ленты и отпустил его
па волю. Мой скворец взвился и со всей стремитель
ностью направился в сияющую даль полей, уменьшаясь
до размеров мухи, пока совсем не исчез. Но на второй
день опять прилетел, и, держа в клюве пищу для птен
цов, долго и с тревожным криком кружился над гнездом.
Улетал куда-то и снова возвращался. А через три дня
все пошло по-старому: он залезал внутрь скворешни
и довольно исправно кормил своих детей. Любовь к
ним поборола страх перед опасностью. Подросли птен
цы, оперились и навсегда оставили свой родной домик.
Перед осенью, когда эти птицы начали собираться в
большие стаи, не раз видел я среди них своего скворца
с красной ленточкой на правой коте. Это меня очень
забавляло. Но какова же была моя радость, когда и на
следующую весну он прилетел и поселился в той же
екворешые. Только красная лента на его ноге поблек
ла. И мне казалось, что на этот раз он, блестяще черный,
с фиолетовым отливом, рассыпался брачными песнями
перед своей пестренькой подругой особенно красиво
п
весело.
Я вывел па двор своего отца и мать, и, показывая
на скворца, восторженно сказал;
— Смотрите! Вот он!
100
