двадцать репетиций — из Нас, смотришь, вышел бы
толк.
Хуже всего было мытъ койку. Парусиновая, она,
намокнув в воде, становилась твердой, как лубок.
Все руки измотаешь, прежде чем соскребешь с нее
грязъ.
Бакланов работал ленивее всех. Все уже кончили
стирать, а он еще не принимался за свою койку. Вдруг!
он спохватился и, оглядываясь, спросил:
— Братцы, а кто мою койку взял?
Она оказалась у одного молодого матроса уже вы
мытой.
Кочегар набросился на него с руганью:
— Ты что же это, серая балда, чужие вещи хва
таешь? Разве не видишь, на ней номер не твой? За
это морду вашему брату конопатят!
Кругом раздался смех. Молодой матрос, сконфу
зившись и чуть не плача от досады, пробормотал:
— Сам, грязный чорт, подсунул мне. Жулик!
Ему снова пришлось взяться за мытье уже своей
собственной койки.
Когда белье и койки прополоскали в забортной воде и
крепко выжали, каждый свои вещи начал привязывать
к заранее разнесенным по палубе леерам. Вахтенный
начальник скомандовал:
— На бельевые и коечные леера! Леера поднять!
Леера, прикрепленные концами к носу и корме, под
нимались средними частями до вершин грот- и фок-мачт.
Через несколько часов белье просохло. Обе вахты выз
вали наверх. По команде травили леера. Потом вахтен
ный начальник распорядился:
— Команда с бельем во фронт для осмотра!
Ротные командиры и отделенные начальники прохо
дили вдоль фронта. Тех, у кого белье было вымыто
плохо, заставляли перестирывать его во время отдыха.
Остальные под веселые звуки дудок разошлись и пря
тали свои вещи в чемоданы. Этим занимались мы два
раза в неделю.
1СЗ
