флот. Одним словом, завязывается новый политический
узел.
— А что было бы, если бы действительно нас атако
вали японские миноносцы?
Васильев в свою очередь задал мне вопрос?
— А как ты думаешь?
Я немного поколебался, а потом решил сказать правду,
с некоторой оговоркой:
— Может быть, я и ошибаюсь, но у меня осталось
такое впечатление, что дальше Доггер-Банки нам ни
куда бы не уйти. Мы были бы потоплены минами. Очень
уже несерьезно происходила у нас стрельба. Возможно,
что я и не разбираюсь в этом.
Васильев рассмеялся, как мне показалось, горьким
смехом.
— Ага! Не разбираешься! А мне кажется, что тут
зулусы могли бы разобраться. В нашей эскадре нет
самого главного — разумной организации. Где наши раз
ведчики? Почему вообще наши корабли разбрелись по
разным местам, а не находятся вместе? Посмотртш,
однако, что будет дальше.
Васильев, словно вспомнив о чем-то, сразу замолчал,
и я понял, что мне нужно уходитъ. А когда я взялся
уже за ручку двери, он сказал мне:
— Разговор этот останется между нами. Вообще я
советую тебе поменьше обмениваться мыслями со своими
товарищами. Знаешь ли,’ могут понять превратно, а
отсюда потом возникнут всякие недоразумения.
— Есть, ваше благородие, — сказал я, отворяя дверь
каюты.
Я все время думал о Васильеве. Что он за человек?
Почему он так резко высказался о недочетах нашей
эскадры? И почему он подсунул мне книгу, какую ни
один офицер не стал бы рекомендовать нашему брату?
Впечатление^ он производил самое благоприятное. Я не
мог допустить мысли, что он провоцирует меня: против
этого говорили и его глаза, и голое, и весь его облик.
В то же время не верил я и в то, что офицер может
107
