Осип Федоров вскинул- усатое и остроглазое лицо
и на правах трюмного хозяина заявил:
— Об этом, товарищи, мы поговорим в другой раз.
А теперь ни слова о таких делах. Иначе всех выкину из
своих владений. Мы собрались сюда, чтобы не сдох
нуть с тоски проклятой.
Кочегар Бакланов, у которого крупный, как колено,
подбородок лоснился от сала, одобрил его:
— Хоть и не адмирал, а сказал разумно.
И тут же обратился к своему другу с вопросом:
— Скажи, Дрозд, что ты будешь делать, если во
время сражения очутишься за бортом?
— Тебя об этом не буду спрашивать, —обиделся
минер Вася Дрозд.
— А все-таки прими от меня дружеский совет. Коли
в море попадешь, то скорее хватайся за воду —не
утонешь.
Я вышел на верхнюю палубу. Небо очистилось от
облаков и расцвело яркими звездами южного полу
шария. После стихийной
ес
тряски, казалось, вся природа
замерла .в сонной тишине.
По палубе, вихляясь, бродили пьяные матросы. От
куда в машинной команде появился ром? Об этом я
узнал недели через две от Осипа Федорова. Оказалось
все очень просто. Накануне я принял с парохода вместе
с другими припасами и несколько сорокаведерных бо
чек рома. Его обыкновенно сливают с верхней палубы,
вернее с гота, в железную трубку, приспособив для
этого воронку. Такая трубка спускается вниз, проходит
через несколько этажей до провизионного помещения,
так называемого ахтерлюка, и попадает в специальные
для водки цистерны. Так и я поступил. При этом, по
мимо часовых, внизу стоял старший баталер Пятов-
ский, а наверху я. Но мы упустили из виду одно об
стоятельство, что трюмные машинисты, или, как их
иначе называют, трюмные крысы, знают все захолустья
на корабле, знают и то, где проходит такая трубка.
Им ничего не стоило просверлитъ в ней на изгибе
244
