ран, показываем ярлык, что весто ой дал,—нет такого
напитка. Мы— в другой, третий Наконец .— нашли. Подали бутылку
Винцо—-чистое золото, а в стаканы
станешь
наливать— шипит, как змей. Сидим, ублажаемся, беседу ведем. А, ведь, Степа какой у меня? На
вид— кашалот тупорылый, а ум блестит, как радуга
Ресторан богатый. На стенах зеркала в человеческий
рост. Н а потолке люстры, как в соборе. Музыка играет, девица танцует, выделывает ногами разные штуки,
чтоб мужчин расчувствовать на кошелек. Винцо не
похищает мозг, а только кровь волнует...
— Вот это вино!—отозвались матросы.
— Что-же ты с собой пару бутылок не захватил?—
спросил минный машинист.
— Да нельзя было,-—продолжал водолаз.—В таком
состоянии мы были... Ладно. Видим— люди что-то едят
в ракушках,
заказали и мы дюжину. Чорт знает, что
за животные такие. Никакого вкуса, скользкие.. Степа
ел их, как студень, а я одну проглотил и то замутило,
точно от мухи,— чуть из ресторана не убежал. Ткнул
я
пальцем в прейскурант, показываю половому. Тащит
нам сыр— тухлятину с живыми червями. Я ему чуть по
салазкам не заехал. Вот жулье! Тут он позвал меня к
буфету и я сам выбрал себе закуски . Это уже было
объедение, у кого рот большой. Опорожнили мы так
несколько бутылок и чувствуем, что мысли все в порядке, а язык начинет перебой делать. Половой со счетом к нам подкатывает. Ну, и закатили, дьяволы! Едва
хватило денег. Расплатились. Хочем идти, а в ногах никакого послушания. Кое-как вытянулись из ресторана,
полавировали немного по улице и— стоп машина!
Не
можем взять правильного курса. А еще немного спустя,
79
