Ты же знаешь, с какими разговорчиками приходят к на
шим ребятам вербовщики в форме американских солдат.
Не столько лишние даровые рабочие руки их интересуют,
сколько сам факт невозвращения человека в Советский
Союз. Это для них большой козырь.
— Скорее бы на нашу Родину! — задумчиво говорит
Генрих.
— Ведь ты же на Родине. Ты же германский поддан
ный.
— Зачем ты так говоришь, Валентин? Ты же знаешь,
что у меня никого нет на всем свете. У меня есть только
партия и теперь ее Родина —это моя Родина.
Неожиданно в Бухенвальд приехали два советских
офицера, представители нашей Советской военной мис
сии по делам репатриации советских граждан с террито
рий, оккупированных войсками союзников. С каким вос
торгом наши люди расхватывают номера «Правды» не
дельной давности! Каждая строчка, до объявлений, до
подписи редколлегии включительно, заглатывается, как
кислород задыхающимся.
— Конец, ребята! Войне-то конец! Считанные дни
остались! Бои-то уже в Берлине. Эх, нам-то уже не
успеть! — кричат некоторые, хотя знают об этом из со
общений по радио.
— А колхозы-то, колхозы-то — сеют как ни в чем не
бывало. Будто и войны нет никакой! — восторгаются дру
гие.
— А в Большом—«Русалка» Даргомыжского. Вот
бы... —мечтает третий.
Пока офицеры знакомятся с жизнью лагеря, за ними
ходит нередеющая толпа людей. Каждому хочется по
смотреть на погоны, на звездочки, которых еще не ви
дали, хочется от живого человека услышать о скором
окончании войны, о новой военной технике, о восстанов
ленных заводах, о весеннем севе, да мало ли о чем хо
чется узнать от этих посланцев далекой Родины.
Взяв нужные сведения, одобрив принятые нами меры,
переговорив с комендантом лагеря, офицеры уезжают по
своим срочным делам.
— Вы уже за нас все сделали. Молодцы. Доложим в
миссии, а пока так и держитесь. Отправки скоро добьем
ся ,—сказали они на прощание, и это для нас было наи
высшей похвалой.
2 3 0
