С О Л Е Н А Я К У П Е Л Ь
109
на носу, название порта—все шведское. В твиндеке у нас
две пушки стоят, трехдюймовки, аі в борту для них при
способлены откидные амбразуры. Еще одна пушка в кор
ме—под полуютом. Несколько военных моряков с нами—
все артиллеристы. В море уже капитан созывает всю
команду и дает наказ, что мы должны выполнять, если
встретимся с немецкой субмариной. Ну, думаю, влип я
в историю—будет горячее дельце! Ночь прошла благо
получно. Следим за морем во все глаза. Курс наш—•
Гавр. Перед обедом вступаем в Ламанні. Вдруг крики
по судну: „Перископ!" Заныло в груди: „Ну, сейчас,
старый дурак, ванну тебе принимать". У нас на мачте
взвились флаги. „Возвращаемся из Америки в Сток
гольм". А субмарина тем временем выплывает на по
верхность. На палубе появляются люди. Одни бросаются
к пушке, берут нас на прицел, другие сигнализруют:
„Остановиться. Капитану с документами явиться на суб
марину". У нас застопорили машину. И сейчас же, со
гласно капитанской инструкции, мы начали разыгрывать
комедию. Спасательные шлюпки спускаем так, что' они
одним концом летят в море и сразу же наполняются во
дой. Потом сами все захватываем спасательные крути
и, якобы в панике, бросаемся з а борт. Швед наш опу
стел. Мы отплываем от него подальше и орем благим
матом. Немцы сбиты с толку. Субмарина подходит ближе,
может быть, за тем, чтобы спасать нас. Вот тут-то и на
поролись они. Вдруг в твиндеке откидываются борта.
Забухал наш фальшивый швед выстрелами. Не успел я
и моргнуть, как началась паника на субмарине. Теперь
там люди, как плоды с дерева, посыпались за борт.
А через две-три минуты от разбитой субмарины только
пузыри остались на воде. Нам тоже они влепили не
сколько снарядов. Забрались мы на своего шведа, подо
брали плавающих немцев и пошли дальше. Половина из
их команды погибла.
