фрейлиной.^ А она его любовница. У нас всегда
так бывает: кто-нибудь и кого-нибудь тянет за
шиворот в высокие чины. Способности человека
не принимаются в расчёт. Н о самое зло, любезный
Захар Петрович, ютится под золотым шпицем —
в Главном морском адмиралтействе. Нужно весь
этот современный Вавилон разрушить до основания,
а всё начальство разогнать за пять тысяч вёрст.
Разогнать так, чтобы их духом ее пахло. После
этого уж е взяться за тех, кто пониже, вроде чинов
ника Спирина и контр-адмирала Віислоухова. Этих
сослать за* тысячу вёрст. Вот тогда только можно
приняться за создание настоящего боевого флота...
Я видел одиночество барина, и мне было жалко
его. Сколько он учился, сколько мыслей у него в
голове! А нет никакой пользы от этого. Угасал
этот человек на моих глазах. Никакие науки его
уже не интересовали. Он даже перестал прикасать
ся к своим книгам. Я за него пользуюсь ими.
А он читает только отрывной календарь, да и то
лишь когда ложится в постель.
Однажды мне особенно бросилось в глаза, на-
сщ>лько постарел и поблёк Лезвии в сравнении с
тем, как впервые я встретил его. Денег он расхо
дует уйму, а удовольствия никакого не имеет.
Впустую прожигает остатки своей жизни и обма
нывает разными причудами самого себя. А ведь в
деревне только одним его месячным жалованьем
можно было бы поднять любое захудалое хозяй
ство. Вспомнилась мне родная семья, где каждая
копейка на учёте, и я задумался. Лезвии заметил
это и спросил:
— Вы что, Захар Петрович, голову повесили?
— Размышляю, Василий Николаевич!
— О чём?
—* Очень хитро жизнь построена.
— Чем же хитро?
