спрашивается, я расплачиваюсь за неё его ж е
деньгами? Десять целковых! Две таких суммы и
в деревне можно бы купить корову. И каждый раз
такая игра продолжается до полночи и дольше, а
потом Василий Николаевич начинает извиняться
перед женщиной, что у него якобы спешная рабо
та. На прощание он обязательно поцелует у неё
руку, как это полагается у господ. Я думаю, что
все это он делает в отместку своей жене. Повиди-
мому, она сильно задела его за живое, и никак
он не может успокоиться. А мне со стороны
смешно и обидно смотреть на всю эту канитель.
Другое бы дело было, если бы он при своей жене
стал ухаживать за продажной девицей. Получи
лось бы, что он ставит её наравне с барыней, и это
оскорбило бы её до слёз. Н о если она ничего
этого не видит и ничего об этом не знает, то з а
чем же выкидывать такие номера? Только для
обмана самого себя. Вот что значит господа, —
они и мстят как-то по-особому, не так;, как кре
стьяне. Словом, всегда так барин чудит. А послу
шать е г о—-умный человек!
Когда мы сидим с ним вдвоём, то больше всего
говорим о русском флоте. Н о
к
этому переходим
не сразу. Начинается с того, что Лезвии берёт
чайный стакан водки, чокается со мною и говорит:
— Ваше здоровье, милейший За^ар^ Петрович!
Я чуть-чуть склоняю голову и отвечаю ему:
—*' Будьте уверены, добрейший Василий Нико
лаевич!
Он опрокидывает в себя полный стакан водки.
И я для аппетита хвачу немного. Закусываем и
говорим о разных пустяках. В окна барабанит
косой дождь или снежная круйаі. Мы оба недо
вольны затянувшейся осенью. И тут же с радостью
вспоминаем, как плавали под тропиками. Чудесное
было время! Оно кажется нам солнечной сказкой.
162
