9 4
—
делалось. А ведь мы думали, что эскадрой во время
боя командовал кто-нибудь из адмиралов.
Матицын плюнул, ударил ладонью по земле и досадливо произнес:
— Вот! Даже забыли, что на свете существуют маневры! Эх, ма!
— А японцы точно взбесились,—продолжал Семен.—Они начали палить еще пуще прежнего. Совсем остервенели. Бомбы так и стучат по бортам,
так и стучат. Ревут, шипят, как живые. От одного
только их звука люди прыгают в стороны, приседают, морщатся, закрывают руками головы, как
будто можно так защититься. А трусы, кажется,
готовы спрятаться на дно моря...
Вот слышно, как летит смертоносный ком железины в двадцать пять пудов весом. Он начинен
динамитом. Громовой удар ... Страшный взрыв...
Молния... Лязг железа... В ушах слышится звон...
В голове чувствуется пустота, как будто из нее вылетел весь мозг... Члены немеют... И таких железин много. Оне летят одна за другой. Им, кажется,
нет конца. Портят электрические проводники, перебивают паровые трубы, уничтожают приборы,
рвут железо, ломают сталь. Броненосец наш глубже врезывается в воду. Она его засасывает все
больше и больше. Проникает внутрь и давит книзу.
Крен увеличивается. Еще немного прошло—он уже
свалился на правый борт градусов на пятнадцать.
Да, броненосец умирал... Но все же двигался вперед. Только отстреливался уже редко, потому что
