— Д а я понимаю... Только что-то на сердце
неладно...
Водопьянов, отвернувшись, сгребает руками
комья земли и складывает их на кочку, устраивая,
таким образом , свою защиту выше и прочнее.
А кончив работу, он вытер о сухую траву лопатку
и засунул ее в кожаный чехол; потом, став на колени, начал напряженно всматриваться вокруг.
Впереди, к югу—маленькая речка; далеко за нею
неприятельские позиции. Слева большая гора,
укрепленная нашими войсками. Справа китайская
деревня, занятая тоже русскими. Кругом идет канонада, бой не прекращается, хотя время уже
к вечеру, все ближе слышатся выстрелы.
— Сейчас и мы начнем...—думает Водопьянов
и, полный смутного беспокойства, вздыхает. А ветер,
вздувая полы серой шинели, точно желая сорвать
ее, обливает тело холодом, засыпает лицо колючим
песком, запорашивает глаза.
Гаврила щурится,
плотнее надевает на голову лохматую папаху, за крывая уши .
— Спички есть?—держа в руке собачью ножку,
обращается к нему скуластый ефрейтор, обутый
в китайские валеные туфли.
— Есть .
— Покурим .
Водопьянов повертывается к ветру спиною,
усаживается в вырытой им яме и, достав из-за
обшлага коробку спичек, подает ефрейтору. Тот
закуривает, торопливо и Ѵ адн о затягиваясь. К ним
