122
-
Через несколько минут в горле становится мертвенно-сухо, ноги тяжелеют, точно к ним привязаны
большие чугунные гири. Пробегает через рощу.
Изнемог. На минуту останавливается, чтобы передохнуть. Вечер. В воздухе сумрачно. Шумит ветер,
сгибая вершины деревьев в одну сторону, к северу,
точно показывая путь разбитой армии. Некоторые
стволы расщеплены снарядами. Кое-где валяются
трупы убитых солдат, винтовки, патронные сумки,
вещевые мешки, лопатки. Какой-то солдат, без
шапки, с разбитым до крови лицом, держась руками за дерево, умоляет:
— Братцы, спасите!..
Никто около него не останавливается. Все бегут
мимо, гонимые страхом. Промелькнули два китайца
с длинными косами. Сверху, точно с мутного неба,
тяжко падают удары пушек. Где-то совсем близко
разорвался снаряд. Сбросив с себя всю аммуни-
цию, Водопьянов бежит дальше. Опять он в поле.
Чем дальше он бежит, тем больше скопляется
вокруг него спасающихся людей. Соображение едва
работает. Он
задыхается,
падает,
спотыкаясь
о трупы убитых, но все-таки не хочет отстать от
своих. Перед ним, в кучке столпившихся людей,
разорвался снаряд. Какой-то солдат, вскочив с земли
и оскалив зубы, бросился ему на шею, судорожно
обхватив ее руками. Солдат, повидимому, что-то
хотел крикнуть, но вместо слов из его рта прямо
в лицо Водопьянову хлынула струя горячей крови...
— Пусти!--вырываясь, кричит Гаврила.
