в голову, веселые и радостные, словно впервые
увидели красоту земли. В душе Фрины просыпается
зависть к влюбленным, она отворачивается, рассеянно прислушиваясь к их разговору.
— Смотри, милый, чайки в воде отражаются! Летают опрокинутыми вниз спинками. Как смешно...
Инженер смотрит за борт, умиляясь, и сочным
баритоном звучит его голос:
— Замечательно, чудесно! Два голубых неба:
одно над головою, другое под нами. И вверху и внизу
пылает солнце, нежатся облачка, летают чайки. По
сторонам пахучая земля, молодая зелень, звонкие
трели жаворонков. А рядом со мною моя милая
Галя, моя любовь, моя волшебная сказка...
Последние слова он произносит тихо, почти
шепотом, но Фрина расслышала их. Вспоминается
прошлая ночь, проведенная в узком номере гостинницы, исступленный монах, с пьяну бормотавший
о своей любви к ней. Все это не то, что здесь,—
противно и мерзко.
На левом берегу работают рыбаки, вытягивая
длинный невод из воды. Тут мужики, бабы, ребятишки, и все они босые, с высоко засученными
ш ганами, в ярких ситцевых рубашках. С лодки,
размахивая руками, неистово кричит на них какой-
то старик.
— Круче, круче забирайте, непутевые головы!..
Фрина подходит ближе к пассажирам и, облокотившись на поручни трапа, ведущего на мостик,
следит за ними наметанным взглядом. Справа от
