А Петр, довольный своей проделкой, ухмылялся
и лихо крутил усы.
— Э х , Петр Захарыч!—юлил тесть—Будь у меня
деньжонки, променял бы я своего слепого мерина.
И во как покатал бы вас! А встретивши кого
гаркнул бы: сторонись такой-сякой, сухой немазанный! Ня вишь — становой со становихой едет!
Тресни моя животина, коли вру.
— Не тужи, богоданный папаша, все устроим,—
сказал солдат и полез в карман за бумажником.
Люди вытянули шеи, жадно поглядывая в руки
солдата.
— Держи ,—важно произнес Петр, подавая тестю
десятирублевую кредитку.
— Зятечек, разлюбленный мой!—восклицал тот,
целуя ему руки.
— Н у , довольно, довольно...—говорил Петр, не
отнимая рук от сухих губ тестя.
— Нет, подожди, зятек... Теперь я с лошадью...
Спасибо! Где твои золотые ножки?..
Ползая на коленях, он целовал ноги солдата.
Кто-то заметил:
— Червь навозный!
Потом, оттолкнув старика и шевеля на груди
медаль, Петр бахвалился.
— Служба, братцы, важное' дело. Это хультура*
Кто из вас может понять такое слово?
Мужики, хлопая глазами, молчали.
— Где же им!—вздохнула мать.
Поглядев на всех, он продолжал:
4
