—
41
пучине облаков. На деревьях и холмах за селом
горел кровавый отблеск заката. Стекла окон зажглись пламенем.
Петр, качаясь, вышел на улицу и, оглядев толпу
спросил: — Отвечай, кто хочет получить трешницу?
Люди с недоумением смотрели на него, отодвигаясь подальше, кто-то негромко спросил:
— За что же это такая милость?
— А вот раз в ухо вдарю!
Раздался смех, там—подавленный и завистливый,—тут обиженный и злой.
— Эк а , дураков нашел!—послышались голоса.—
Диви бы большие деньги! А то только за зелененькую! Сто целковых!
Через толпу быстро протолкался к солдату мужик, лет сорока, сутулый, с чумазым лицом, обросшим жесткой, бесцветной щетиной. Одетый в грязные, рваные тряпки, он походил на огородное
пугало.
Это был пастух, Савка
Безрукий, человек
глуповатый, многосемейный, он жил на задворках
и бился в нужде, как рыба в сетях.
— Сообразите-ка дубье: ведь, три пуда муки
можно купить...—убеждал солдат.
— За пятишницу можно,—сказал Савка.
— Больше трешницы не дам!
Савка, уступая, согнал цену до четырех рублей.
— Н у , чорт с тобой: пять гривенников прибавлю.
