45
—
— Батюшка, с Савкой-то дело плохо!
— А что?—спросил Захар, часто мигая,—Отчего?
— Да Петруха-то ударил! За четыре рубля, что
ли. Ожил, а встать не могет. И на одно ухо оглох.
Домашние ревут—будто покойник в избе-то.
— Вот оно что! — угрюмо промолвил Захар и
нахмурился.—Забыл я про это...
— Не подставляй морды!—отозвался Федор,
опрокидывая в рот стакан водки.
— Э х , денежки,—вздохнул старик, вспомнив, как
солдат хвалился, показывая сторублевые бумажки.
— Откуда они?—спрашивал он себя.—Тут что-
то недобрым пахнет.
И, подперев руками голову, задумался. Поведение сына показалось ему несуразным. Для чего,
на самом деле, кривляться и корчить из себя б а рина? И зачем напрасно людей обижать? Пастуха
чуть не убил, про евреев рассказывал бог знает
что... А тут еще эти деньги... В голове рождалось
что-то тяжкое и темное, тревожившее сердце.
— Ах, ты, господи...
Он встал и вышел на двор, а через несколько
минут, громыхая длинными дрогами, ехал на лесопилку, где подрядился возг^гь тес.
Яшка вскочив с постели и подозрительно оглядевшись, подбежал к старухе.
— Бабушка, есть хочу,—протянул он, теребя ее
за сарафан.
— Чичас, внучек, чичас,—проговорила старуха
и достала с полки три кренделя.
