кораблём, чтЬбы не прозевать какого-нибудь сигнала.
Эскадра, освободившись он лишней обузы транспорта,
только выиграла, от этого.
До сих пор вое еще не было известно, каким из трех
проливов мы пойдем в Японское море. И только в
этот день в девять часов утра узнали, что наша эскадра
легла на курс норд-ост 70°, то есть направилась к роко
вому для нас Острову Цусима. Весть об этом встрево
жила весь экипаж. Среди офицеров замечалась какая-
то растерянность, матросы взъерошились, отпуская
брань по адресу Рожественского.
— Куда допер, тупоголовый дьявол?
— Ох, братцы, чует мое сердце— плохо будет нам.
На погибель ведет нас, дуролом. Что дельного можно
ждать от такого человека? Только матюгам умеет крыть
своих подчиненных и больше ничего'.
— Не зря называют его «бешеный»' аДмираД.
—• И как это доверили ему целую эскадру? Неужели
у нас Ео флоте нет других начальников, поразумнее?
Кочегар Бакланов пояснил на это:
— У нас
ео
флоте перепроизводство адмиралов. Че
ловек семьдесят насчитывают. Должностей не хватает
для всех. Поэтому и начали назначать: кого' заведующим
мясным складом в Кронштадте, кого заведующим биб
лиотекой. А один, как говорят, состоит вроде двор
ника при главном адмиралтействе. Изо всех-то, конеч
но, человека три можно бы выбрать поталантливее.
Но ведь там, в Петербурге, с высоты как смотрят? Раз
злой человек, значит, хорош. А уж злее Рожествен
ского— где еще такого найдешь. Разойдется — землю
копытом роет. Эх, плюнуть бы на все и растереть!
Я
внес поправку':
j
і
— Ты ошибаешься, Бакланов. Это в Англии около
семидесяти адмиралов. Но какой большой у нее флот
в сравнении с нашим. А у нас этих адмиралов всего
только... сто человек.
Гальванер Голубев мечтал вслух:
— Добраться бы до Владивостока и сговориться
342
